ЦП Автоматизированные системы управления и промышленная безопасность

(Современные философские проблемы естественных, технических и социально-гуманитарных наук : учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / под общ. ред. В. В. Миронова. – М. : Гардарики, 2006. – 639 с.)

Между естественнонаучными экспериментами и техническими процессами нет большой разницы, поскольку первые являются артефактами, а вторые - видоизмененными природными процессами. Осуществление эксперимента - это деятельность по производству технических эффектов, которая отчасти может быть квалифицирована как инженерная, т.е. как попытка создать искусственные процессы и состояния с целью получения новых научных знаний о природе или подтверждения научных законов, а не исследования закономерностей функционирования и создания самих технических устройств. Поэтому, указывая на инженерный характер физического эксперимента, не следует упускать из виду тот факт, что и современная инженерная деятельность была в значительной степени видоизменена под влиянием развитого в науке Нового времени мысленного эксперимента. Естественнонаучный эксперимент - это не столько конструирование реальной экспериментальной установки, сколько прежде всего идеализированный эксперимент, оперирование с идеальными объектами и схемами, результатом которых могут стать новые контролируемые лабораторные ситуации, необходимые для наблюдения естественных явлений, слабо различимых в природе. Одна из задач физики заключается в том, чтобы изолировать теоретически предсказанное явление, получить его в чистом виде в технически подготовленном эксперименте, поэтому физические науки открыты для технического применения, а технические устройства могут быть использованы для экспериментов в физике.

Многие первые научные теории были, по существу, теориями научных инструментов, которые ничем не отличаются от технических устройств. Физическая оптика - это теория микроскопа и телескопа, пневматика - теория насоса и барометра, а термодинамика - теория паровой машины и двигателя. Аналогичным образом и для решения инженерных задач средствами математики технические системы необходимо объективировать - рассмотреть в виде естественных объектов, независимо от человеческой деятельности, т.е. переформулировать инженерную задачу в естественнонаучную проблему. Галилей, анализируя в «Механике» простейшие технические системы, например винт, рассматривает в первую очередь их природу. По его оценке, из всех созданных человеком орудий винт занимает первое место по своей полезности, поэтому ученый пытается дать ясное объяснение его происхождения и природы, для чего переходит к рассмотрению естественных движений тяжелых тел, на некоторое время не принимая в расчет того, что речь идет, в сущности, об искусственном объекте. Экстраполируя результаты наблюдения за поведением жидких тел на твердые тела, он утверждает, что основное естественное свойство движения тяжелых тел состоит в том, что, будучи свободными, они стремятся двигаться по направлению к центру, если только случайные и внешние помехи не препятствуют этому. Именно эти помехи и могут быть устранены искусственным путем, например полированием. Таким образом, на тщательно выровненной поверхности шар, изготовленный из подходящего материала, будет оставаться между покоем и движением, но малейшей силы достаточно, чтобы привести его в движение. Переходя от описания функционирования технической системы к естественному движению природного объекта, Галилей конструирует идеализированный объект физической теории, а на его основе - экспериментальную ситуацию, созданную искусственным путем, которая позволяет ему вывести естественнонаучную закономерность: тяжелые тела, если удалить все внешние и случайные помехи, можно перемещать самой незначительной силой. Однако, чтобы заставить тяжелое тело двигаться по наклонной плоскости вверх, потребуются большие усилия, поскольку в этом случае движение осуществляется в противоположном направлении. Наконец, Галилей возвращается к винту, утверждая, что тот представляет собой треугольник, обернутый вокруг цилиндра, поэтому винт с более частыми спиралями обращается плоскостью менее наклонной. В заключение ученый формулирует обобщение, важное для создания любых механических орудий: насколько больше их выигрыш в силе, настолько же они проигрывают во времени и в быстроте. Таким образом, ученый-естествоиспытатель обращается с естественными объектами как инженер-теоретик, перестраивающий их с целью обнаружения общего принципа действия, а с искусственными процессами - как ученый-практик, обнаруживающий в них всеобщий закон.

(Аль-Ани, Н. М. Философия техники: очерки истории и теории : учебное пособие / Н. М. Аль-Ани. – СПб, 2004. – 184 с.)

Технофобия (от греч. «techne» - «искусство», «мастерство» и «phobos» - «боязнь», «страх»; дословно – страх перед техникой) – концептуальная установка, согласно которой техника рассматривается как основная причина отчужденности человека как от природы, так и от самого себя, а, стало быть, и как главная опасность, угрожающая его собственному существованию. Следовательно, все негативные стороны современной цивилизации, как, впрочем, и всего исторического процесса, по мнению технофобов, проистекают из сущности техники как некой демонической, антиестественной и враждебной человеку силы.

Технофобия как идея (представление), выражающая собой негативное отношение человека к технике, фактически зародилось с самой техникой. Дело в том, что технику с самого начала можно было использовать как во благо, так и во вред человеку. Поэтому люди всегда неоднозначно относились к ней и довольно противоречиво оценивали результаты технической деятельности.

Элементы демонизации техники можно найти еще в первобытном мифе. Позднее эти элементы более отчетливо и целостно обнаруживают себя в представлении о технике как небогоугодном предприятии. В современной философии техники суть рассматриваемой проблемы обычно обозначают как «амбивалентность техники».

(Аль-Ани, Н. М. Философия техники: очерки истории и теории : учебное пособие / Н. М. Аль-Ани. – СПб, 2004. – 184 с.)

Американский социолог и политолог Дэниел Белл в 1965 г. выдвинул понятие «постиндустриального общества». Данное понятие и разработанное на его основе учение фактически с позиции технологического детерминизма подходят к объяснению социокультурной реальности и пониманию общественно-исторического процесса, поскольку провозглашают уровень развития индустрии (промышленности), который находит свое адекватное выражение в размере валового национального продукта (ВНП), главным показателем и основным критерием социального прогресса.

Концепция Д. Белла различает три основные исторические состояния (или три стадии развития) человеческого общества: доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное. Доиндустриальная стадия в общественно-историческом процессе характеризуется весьма низким уровнем развития индустрии, а, стало быть, и малым объемом ВНП. Большинство стран Азии, Африки и Латинской Америки находятся на данной стадии. Страны же Европы, а также США, Япония, Канада и некоторые другие страны находятся на разных этапах индустриального развития. Что же касается постиндустриального общества, то это общество нынешнего XXI столетия, хотя некоторые сторонники указанной теории полагают, что оно уже начало складываться в последние десятилетия ХХ столетия, а то и раньше.

Важнейшим признаком постиндустриального общества, согласно Д. Беллу, является преобладание таких сфер хозяйственной деятельности, как экономика услуг, производство информации и духовное производство в целом. Поэтому в социальной структуре этого общества подавляюще преобладают именно те слои населения, которые заняты в этих конкретных сферах. Постиндустриальная стадия развития общества характеризуется также сокращением продолжительности рабочего дня, снижением рождаемости и фактическим прекращением роста народонаселения, существенным повышением качества жизни», интенсивным развитием «индустрии знания» и широким внедрением наукоемких производств. Ее главной особенностью в политической сфере, по мнению Д. Белла, являются отделение управления от собственности, плюралистическая демократия и «меритократия» (от лат. «meritus» - «достойный» и греч. «kratos» - «власть» - власть лучших специалистов в своих областях).

Д. Белл выделил 11 черт постиндустриального общества: центральная роль теоретического знания; создание новой интеллектуальной технологии; рост класса носителей знания; переход от производства товаров к производству услуг; изменения в характере труда (если раньше труд выступал как взаимодействие человека с природой, то в постиндустриальном обществе он становится взаимодействием между людьми); роль женщин (женщины впервые получают надежную основу для экономической независимости); наука достигает своего зрелого состояния; ситусы как политические единицы (раньше были классы и страты, т.е. горизонтальные единицы общества, однако для постиндустриальных секторов более важными узлами политических связей могут оказаться «ситусы» (от лат. слова «situ» - «положение», «позиция») или вертикально расположенные социальные единицы); меритократия; конец ограниченности благ; экономическая теория информации.

(Аль-Ани, Н. М. Философия техники: очерки истории и теории : учебное пособие / Н. М. Аль-Ани. – СПб, 2004. – 184 с.)

Американский ученый-экономист норвежского происхождения Торстейн Веблен (1857-1929) является основоположником инстуционализма и технократизма.

В своем исследовании природы капиталистической системы хозяйствования Т. Веблен, в частности, приходит к следующим двум важным выводам. Во-первых, капитализм резко противопоставляет бизнес и индустрию друг другу. «Мотив бизнеса – денежная выгода». Поэтому корпорация как «предприятие бизнеса» всегда «является средством делать деньги, а не производить товары». Между тем ничего подобного мы не находим в индустрии, которая полностью и целиком нацелена именно на производство товаров и услуг, необходимых для удовлетворения насущных потребностей людей. Во-вторых, «высший» класс капиталистического общества – класс крупных капиталистов (бизнесменов) – по существу, является «праздным» и «паразитическим» классом. Прослеживая исторический путь формирования этого класса, Т. Веблен констатирует, что его представители никогда не участвуют в производстве и имеют доступ к распределению производимого богатства лишь благодаря «фактору собственности», т.е. потому, что являются собственниками средств производства. Вот почему его следует считать «праздным» классом. Следовательно, «отношение праздного… класса к экономическому процессу является денежным отношением- отношением стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности».

«Праздный класс» можно определить как такую социальную группу, которая характеризуется: а) владением средствами производства; б) неучастием в процессе производства; в) праздным образом жизни; г) паразитизмом и стяжательством; д) демонстративным потреблением или «демонстративным расточительством».

Монополистический капитализм доводит противоречие между бизнесом и индустрией до кульминации, требующей его разрешения в пользу именно индустрии. Следовательно, бизнес, который как серьезное препятствие «стоит на пути производства товаров и услуг», непременно будет низложен, а вместе с ним будет ликвидирован и производимый им «праздный класс». Данные задачи призваны осуществить то, что можно было бы назвать «технократической революцией». Во всяком случае, Т. Веблен пророчествует, что на смену власти капиталистов непременно придет власть научно-технической интеллигенции (техников), т.е. технократия. Он уверен в том, что «для производства товаров и услуг, необходимых обществу, инженеры не нуждаются во вмешательстве бизнесменов».

Научно-техническую интеллигенцию он противопоставляет и рабочему классу, различные слои которого имеют, якобы, противоречивые интересы, препятствующие его консолидации. В отличие от данного класса научно-техническая интеллигенция характеризуется в высшей степени солидарностью и консолидацией, поэтому именно она как социальная прослойка непосредственно занята в промышленном производстве и выступает единственным представителем и носителем социального прогресса, а, стало быть, единственной силой, призванной осуществить трансформацию капитализма в более справедливый социальный порядок.

(Аль-Ани, Н. М. Философия техники: очерки истории и теории : учебное пособие / Н. М. Аль-Ани. – СПб, 2004. – 184 с.)

Технологические детерминисты не являются единственными, кто признает за техникой детерминирующую функцию в качестве фактора общественного развития. Так, например, марксисты также утверждают, что техника выполняет такую функцию, однако в отличие от первых, они не абсолютизируют ее значения, не придают технике статус главного или единственного, детерминирующего общественное развитие начала.

И в самом деле, хотя К. Маркс и полагает, например, что «ручная мельница дает общество с сюзереном во главе, паровая мельница – общество с промышленным капиталистом», он, тем не менее, считает, что роль техники как фактора общественно-исторического процесса не абсолютна, а относительна. Дело в том, что техника рассматривается им не как главный и определяющий, а как фактически подчиненный и определяемый элемент производительных сил, которые, как было уже отмечено выше, пребывают, согласно его социально-философской концепции, в постоянном взаимодействии с производственными отношениями и в своем единстве с ними образуют способ производства как конечную основу существования и развития человеческого общества. Поэтому, можно сказать, что с марксистской точки зрения, техника как фактор общественно-исторического развития действует не прямо и не в «чистом виде», а только опосредованно через систему существующих производственных отношений, в структуре которых решающими являются отношения собственности. Следовательно, именно форма собственности на средства производства, в конечном счете, и определяет собой, в какое направление и насколько эффективно техника задействована в качестве движущей силы общественно-исторического процесса. Это означает, что научно-технический прогресс, с указанной точки зрения, оказывается обусловленным, в конечном итоге, способом производства вообще и производственными отношениями, в частности.

В отличие от марксистского понимания техники и ее места в системе социальных отношений технологический детерминизм, напротив, придает технике и технической деятельности, как было уже замечено, абсолютный статус в качестве основания функционирования и развития общества. Он, как философская установка, возводит технику в ранг главной (если не единственной) причины, обуславливающей и однозначно определяющей собой все аспекты или стороны общественной и культурной жизни и тенденции их развития, начиная с экономики и политики и кончая искусством и философскими представлениями. Поэтому уровень развития техники провозглашается им главным (или даже единственным) показателем (критерием) развития общества и культуры.

Обычно различают две основные формы технологического детерминизма: технологический «эвдемонизм» и технологический «алармизм». Технологический эвдемонизм (от греч. слова «eudaimonia» - «блаженство») фактически элиминирует все негативные последствия технической деятельности человека и поэтому в техническом прогрессе видит одни только позитивные моменты. Он, поэтому, боготворит технику, абсолютизируя ее значение в качестве источника благосостояния людей и односторонне рассматривая ее как средство освобождения и возвышения человека. В отличие от него, технологический алармизм (от фр. слова «alarmiste» - «беспокойство», «тревога»), напротив, в указанном прогрессе не видит ничего позитивного, сводя его, таким образом, к одним только негативным последствиям. Следовательно, именно техника, с точки зрения алармистов, и является конечной причиной или источником многих горьких испытаний и бедствий, которые выпали (и еще непременно выпадут) на долю человечества. Именно она явилась той зловещей силой, которая разрушила духовность человека, отлучила его от собственной сущности, и, в конечном итоге, поработила его.

(Аль-Ани, Н. М. Философия техники: очерки истории и теории : учебное пособие / Н. М. Аль-Ани. – СПб, 2004. – 184 с.)

Спекулятивно-умозрительная философия техники получила развитие в основном в Германии. Именно в немецкой философии всегда были сильны традиции спекулятивного мышления, преобладал спекулятивный метод формирования философского знания, согласно которому, последнее конструировалось силой «чистого ума» или «чистой рефлексии» без какого-либо сознательного обращения к опыту, к практике вообще.

Фридрих Дессауэр (1881-1963) трактует технику как «способ бытия человека» в этом посюстороннем мире. И, тем не менее, от отвергает идущее еще от Ф. Бэкона утилитарное понимание техники как средства или способа улучшения условий существования человека. Техника в своей сущности раскрывается, как он полагает, именно как «участие в творении», поэтому свои коренные истоки она должна иметь в трансцендентном (потустороннем) мире.

Он наделял технику исключительной значимостью, рассматривая её в качестве одной из центральный проблем философии. Именно техника выступает, по его мнению, звеном, связывающим феноменальный мир познания с ноуменальным миром «вещей в себе», которые у Канта оставались полностью оторванными друг от друга. Точнее говоря, таким звеном или посредником следует признать не всю технику в целом, а лишь акт технического творчества или изобретательства.

Ф. Дессауэр приходит к необходимости постулирования некоего «четвертого царства», где, якобы, изначально сосредоточены предустановленные решения всех технических проблем. «Изобретатель созерцает то, что получилось в результате его творчества не с сознанием того, что «я это сделал», а с сознанием того, что «я это нашел». Оно уже было где-то… Я нашел его в некоем другом мире…».

Это, якобы, свидетельствует о том, что решение изначально пребывает в некоем потустороннем царстве. Называя это царство в свете кантовской терминологии «четвертым», Ф. Дессауэр определяет его как некое хранилище всех однозначно преданных, предустановленных решений проблем. При этом он особо подчеркивает, что «для однозначно данных проблем существует только одно идеальное решение», что, однако, далеко не согласуется с данными изобретательской практики и всей технической деятельности вообще.

Ф. Дессауэр приходит в конечном счете к тому, что трактует изобретения не иначе как «продолжение первоначального Божьего творения», а технику понимает как «встречу с Богом».

Противоположностью предлагаемой Ф. Дессауэром трактовки сущности техники является понимание существа технического изобретения, развиваемое немецким философом Эрнстом Блохом (1885-1977). Он не предлагает целостной концепции технофилософии, а лишь касается проблемы технического изобретения.

Человеческое творчество в целом (а стало быть, и техническое творчество) является лишь проявлением творческого потенциала, т.е. созидательности самой материи, её способности из самой себя производить «новое». Оно есть ничто иное, как осуществление «еще-не-ставшего», т.е. обращение «сущего-в-возможности» в «сущее-в-действительности».

Техническое изобретение как аспект человеческого творчества, а, стало быть, и как представитель или, точнее, как выражение и форма реализации «еще-не-ставшего», имеет свое последнее основание в самой материи, в «латентности» материального бытия. Оно представляет собой «освобождение дремлющих в лоне природы творений», т.е. является насыщенным проявление креативности природы как natura naturans.

Именно так, т.е. путем умозрительный рассуждений, Э. Блох обосновывает свой материалистический взгляд на технику. Данный взгляд в своей формально-методологическом измерении, является идентичным дессауэровскому взгляду. И дело тут не только в том, что оба взгляда формируются сугубо спекулятивным путем, но и в том, что они одинаково выносят конечные истоки технического творчества (изобретения) за пределы человеческого сознания, размещая их, таким образом, в некоей объективной реальности. Правда они вместе с тем существенно разнятся между собой в конкретном понимании данной реальности, которая у Ф. Дессауэра оказывается потусторонним (божественным) царством, а у Э. Блоха отождествляется с посюсторонним материальным миром.

В своем понимании существа технического изобретения Э, Блох, в отличие от Ф. Дессауэра, пытается также нащупать и выявить связь между техникой и человеческой потребностью, Так, отвергая идею о том, что техника является самодостаточной реальностью и что поэтому она, якобы, сама порождает свои цели, он отмечает, в частности, что «не существует внутреннего порыва изобретать что-нибудь. Для того, чтобы воды лилась на запланированное колесо, необходим умственный заказ. Каждое орудие предполагает существование точно соответствующих ему потребностей и имеет точно установленную цель удовлетворить их. В противном случае этого орудия не было бы».

В работе Мартина Хайдеггера «Вопрос о технике» содержится глубокая и оригинальная концепция «технической цивилизации» и кризиса современной западной культуры, которая оказала значительное влияние на современное знание. Главный тезис Хайдеггера в том, что технику нельзя понимать как что-то просто инструментальное, не зря, напоминает он, древние греки этим же понятием «техне» определяли и ремесленное мастерство, и изящные искусства. «Техне» - это один из способов раскрытия потаенного, область, где совершается истина бытия. Техника угрожает самой сущности человека, она способствует его обезличиванию, примитивизации его духовного мира, засилью массовой культуры, умиранию языка. И чтобы это предотвратить, человечество должно пристально вглядеться в сущность потаенного в технике, научиться свободе относительно нее, понять опасность узкопрагматических установок.

(Аль-Ани, Н. М. Философия техники: очерки истории и теории : учебное пособие / Н. М. Аль-Ани. – СПб, 2004. – 184 с.)

Отдельные попытки превратить механическую или техническую деятельность в объект философской рефлексии предпринимались задолго до того, как философия техники сложилась в качестве относительно автономной области философского знания. Так, например, Дж. Беркли (1685-1753) предлагал рассматривать природу как «мощную машину», а И. Ньютон требовал экстраполировать механический способ понимания человеческого творчества и такого важнейшего его продукта, как технические изделия, на исследование и описание сил природы. К созданию некой «философии механики» стремился английский физик и химик Роберт Бойль (1627-1691). В работах немецкого экономиста Иоганна Бекманна (1739-1811) и шотландского экономиста и инженера Эндрю Юра (1778-1857) рассматривались некоторые аспекты философии производства или философии фабрик и мануфактур (промышленности). По-видимому, исходя из этого, некоторые западные авторы склоняются к тому, чтобы признать именно И. Бекманна основоположником философии техники. Однако, подавляющее большинство исследователей считают, что подлинным родоначальником философии техники является никто иной, как немецкий философ Эрнст Капп (1808-1896).

Э. Капп рассматривает историю как результат активного взаимодействия человека и окружающей его среды. В ходе данного взаимодействия человек научился так реагировать и отвечать на вызовы последней, чтобы в конечном итоге быть в состоянии преодолевать свою зависимость от первозданной природы. Именно данная идея Э. Каппа и получает позднее свою развернутую и детальную конкретизацию в его философии техники.

Результатом научных исканий и философских обобщений Э. Каппа стала работа «Основания философии техники».

Общим теоретическим источником или философским основанием данной работы Э. Каппа, несомненно, является антропологический материализм Л. Фейербаха. В своей философской концепции техники он исходит из так называемого антропологического критерия. Смысл этого критерия или принципа точно, по мнению Э. Каппа, передают знаменитые слова Протагора: «Человек – мера всех вещей».

При этом, человека следует понимать как неразрывное единство тела и сознания.

Человек является единственным живым существом, которое, будучи неудовлетворенным тем, что находит в первозданной природе, вынуждено само творить условия, необходимые для своего существования. Следовательно, человек тем и отличается от всех остальных животных, что является творческим, или, точнее говоря, самотворческим существом, поскольку, создавая условия своего существования, человек, тем самым, творит самого себя.

Процесс человеческого творчества или самотворчества, с точки зрения Э. Каппа, оказывается ничем иным, как перенесением человеком своего внутреннего мира вовне, т.е. превращением и продолжением этого мира в мир внешний. Однако, поскольку внутренний мир человека по сути дела сводится Э. Капом к человеческому телу, то отсюда следует, что внешний мир или точнее его человеческая составляющая, представляет собой ничто иное, как продолжение человеческого тела или механическое подражание его различным органам. Именно так Э. Капп приходит к формированию своего принципа органопроекции, согласно которому «…все средства культуры, будут ли они грубо материальной или самой тонкой конструкции, являются ничем иным, как проекциями органов».

Э. Капп впервые разрабатывает целостную концепцию органической проекции.

Следовательно, все технические средства как искусственные орудия человека представляют собой, согласно Э. Каппу, продолжение его естественных орудий, т.е. органов или же механические подражания им.

Органопроекция как основной принцип технической и всей культурной деятельности человека характеризуется следующими тремя важными признаками. Во-первых, она по своей природе является процессом непрерывного, по большей части бессознательного самообнаружения. Во-вторых, она носит необходимый характер. В-третьих, она реализуется как процесс активного взаимодействия между естественными орудиями (человеческими органами и всем человеческим телом в целом) и орудиями искусственными, в ходе которого они взаимно совершенствуют друг друга.

(Современные философские проблемы естественных, технических и социально-гуманитарных наук : учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / под общ. ред. В. В. Миронова. – М. : Гардарики, 2006. – 639 с.)

Техника в XX столетии становится объектом изучения самых разных дисциплин, как технических, так и естественных и общественных, как общих, так и частных, причем не только целые отрасли техники, но и отдельные аспекты этих отраслей становятся предметом исследования различных технических наук, все возрастающая специализация стимулирует противоположный процесс развития общетехнических дисциплин. Однако все эти и частные, и общие дисциплины концентрируют свое внимание или на отдельных видах, или на некоторых срезах техники. Многие естественные науки в связи с усилением влияния техники на природу делают технику предметом специального исследования со своей особой, например физической, точки зрения, а без технических устройств невозможно проведение современных естественнонаучных экспериментов. В силу проникновения техники практически во все сферы общества многие общественные науки, прежде всего социология и психология, обращаются к специальному анализу технического развития, высвечивая в ней какой-либо один аспект. История техники как особая историческая дисциплина растекается по ее отдельным отраслям или стадиям и, кроме того, не рассматривает ее современного состояния и перспектив. Заполнить образовавшийся пробел в осмыслении техники в целом и пытается философия техники.

Философия техники исследует феномен техники в целом, причем не только ее внутреннее развитие, но и место в общественном развитии, а также принимает во внимание широкую историческую перспективу.

Она имеет отличный от технологии и технической науки объект и предмет: техника, техническая деятельность и техническое знание как феномен культуры - это объект, а развитие общественного технического сознания, рефлектирующего данный объект, - это предмет философии техники. Главная же ее задача - исследование технического отношения человека к миру, т.е. технического миропонимания.

(Шаповалов, В. Ф. Философия науки и техники: О смысле науки и техники и о глобальных угрозах научно-технической эпохи : учебное пособие / В. Ф. Шаповалов. – М. : Фаир-Пресс, 2004. – 320 с.)

Философия науки и техники рассматривает систему «наука-техника» в широком контексте развития истории, культуры, ценностных аспектов человеческого бытия. Она изучает вопросы, касающиеся возникновения науки и техники, их смысла, предназначения и перспектив, проблемы соотношения теоретических и прикладных дисциплин, социально-гуманитарных последствий научно-технического прогресса и т.д. Вопросы развития науки и техники она связывает с вопросами определенного характера – такими как: какова сущность мира? в чем его первоисточник? какова миссия человека во Вселенной? в чем смысл истории общества? в чем состоят фундаментальные основания совместного бытия людей? каков смысл жизни человека?

По своему методу философия науки и техники не отличается от любого другого раздела философского знания: она представляет собой по преимуществу рациональный способ понимания и объяснения действительности.

По своей цели философии есть знания, свободное от утилитарных практических интересов. Это относится и к философии науки и техники. Этим качеством философия отличается от большей части знаний, прежде всего, научных и технологических, которые призваны обслуживать практические нужды. Полезность не является целью философии. Характерное изречение Аристотеля: «Все другие науки более необходимы, но лучше нет ни одной» - справедливо для всех разделов философии. Таким образом, имея своим непосредственным предметом науку и технику, философия не сливается с ними, сохраняя всеобщие черты философского знания. Философия науки и техники хотя и связана кК с самой системой «наука-техника», так и с изучением истории науки и техники, тем не мене остается и должна оставаться, прежде всего, философией. Она изучает свой предмет с особой точки зрения, присущей только философии.